Селестино Грулла

Селестино Грулла, Хитсугайя Тоширо
----»»Восточный Руконгай. Улицы.

Цель была так близко. Вот она широко распахивает свои серо-голубые глаза – удивляется. Кажется, Венерозо напугал ее, но милашка зря боится – она ведь даже не подозревает, какую интересную игру для нее выдумал Селестино, а когда она узнает, даже раскрытая пасть здоровенной змеи покажется ей детской сказкой. Обычный руконгайский сквознячок коснулся ее волос, взъерошил рыжую челку и, украв ее аромат, помчался навстречу арранкару. Ее запах обжег ноздри, лишая последней капли разума, которая оставалась.
" - Моя!"– мысль словно клеймом была выжжена в голове Груллы. Всего несколько мгновений, пока длился прыжок, он следил только за ней, и лишь краем глаза подмечая движения адьюкаса. Вот малышка поднимает тоненькую ручку, вероятно чтобы защититься. " – Глупая, он тебя не тронет," - еще какая-то доля секунды и Селестино впечатает эту змеиную морду в крышу дома, а потом вопьется в ее ладонь зубами, разрывая нежную кожу, мягкую плоть, ломая ее хрупкие косточки. Еще чуть-чуть и он во всей мере насладится вкусом и ароматом этой рыжей женщины, но…

Все вокруг замелькало. Рыжая неожиданно пропала из полня зрения, а вместо нее вновь появился серо-белый пейзаж Руконгая, только был он какой-то смазанный и почему-то кружился. Нос арранкара уже не улавливал запаха девчонки, зато на тело обрушились не очень болезненные, но все же неприятные ощущения – как если бы что-то не особенно прочное билось об него, ну или может быть он бился обо что-то.
" - Я падаю? Уже упал?" - Селестино пару раз быстро моргнул, в надежде, что все вернется на место и шинигами вновь появится перед глазами, но вместо нее рядом только трепетал на ветру рукав чьей-то белой одежды.
- Твой противник – я, - послышался голос обладателя белого рукава, и пейзаж снова слился в одну полосу.

***

Пролетев головой вперед через всю площадь и врезавшись в деревянную опору одного из крайних домов, Селестино успел осознать одну презабавнейшую вещь – он почему-то не чувствовал реацу навязавшегося ему противника.
- Какого меноса?!! – завопил арранкар, выбираясь из-под обломков развалившегося дома и озираясь в поисках того урода, который встал на пути между ним и рыжей шинигами. Как оказалось, лишил Груллу желанной добычи какой-то мелкий юнец-шинигами, преспокойно стоявший сейчас на другом конце площади. Арранкар просто не мог поверить своим глазам. Приподняв рукой двухцветную челку, Селестино протер глаза и посмотрел на другой конец площади еще раз. Мелочь не исчезала, и даже не менялась на кого-то более здорового и крепкого, кто бы мог так пнуть Груллу и набиться в противники.
- Слушай сюда, мелкий, - начал арранкар. - А кто вообще сказал, что я хочу чтобы ты был моим противником? – время было неумолимо, каждая минута отдаляла Селестино от рыжей шинигами. Он уже не чувствовал ее запах и едва различал исчезающую реацу. А тут как назло откуда-то возник мальчишка с занпакто наперевес. Внешний вид шинигами даже заставил пустого улыбнуться – его оппонент был так мал, что катана торчала у его из-за спины и едва не превышала его собственный рост. Будь Грулла в несколько иной ситуации – не стеснен временем, он бы наверняка прошелся по всем внешним чертам мелкого шинигами, поднимая его на смех, но, увы, время, а точнее, рыжая, не ждет. – Мммм… Венероза сейчас убьет ее, - застонал арранкар, вслух выражая сожаление, но скорее для себя, чем для светловолосого шинигами. - Ксо! Она не должна достаться ему. Она моя! – но малыш терзаний Груллы не понял и, по всей видимости, убираться по доброму не собирался.
- Уйди с дороги, шкет! – Селестино встал на изготовку и грозно водрузил ладонь на рукоять занпакто, чтобы пугнуть юнца. – Не до тебя сейчас!

Селестино Грулла

" - Нет, ну надо же? Какой тупица," – в душе возмущался арранкар. Малыш шинигами не только не испугался, но, кажется, еще больше приободрился. По правде говоря, Селестино совершенно не хотел драться с маленьким мальчиком в то время, как Венерозо достается такой… хм, даже не противник, а скорее ценный приз. Не было никакой прелести в том, чтобы пинать какого-то слабака. Со стороны Груллы это была непростительная оплошность. Он упорно закрывал глаза на все те факты, что указывали на необычность этого шинигами, но тут виной было безумство, которое охватило арранкара при виде рыжих волос. Тем временем малыш наглел – он даже осмелился посоветовать забыть о ценном, рыжем призе. После этих неосторожных слов Грулла понял, что решить дело миром у них не получится. " – Ну ладно, разделаюсь с ним быстренько и догоню. Ничего, этот гаденыш Венерозо далеко не уползет. Крошка, дождись меня," - Слестино облизнул верхнюю губу и довольно оскалился.

На следующей фразе мальчик-шинигами не удивил арранкара, а скорее позабавил.
- Главнокомандующий? Ты? – Селестино зашелся истеричным хохотом и буквально сложился пополам, сотрясаемый судорогами. - Хитсугайся… ахахаха… главнокомандующий, - сквозь заливистый смех было сложно разобрать слова арранкара. – Ты такой же как наш Вандервайс? – Грулла продолжал глумиться, не обращая внимания на то, что малыш уже вовсю принялся козырять своим длинным занпакто. – Аахаха… а у тебя няня есть? Если нет, то могу Тоусена позвать – он специализируется на таких полоумненьких, как ты, - довольный своей очень остроумной шуткой, Селестино вновь принялся хохотать.

Тяжесть реацу молодого главнокомандующего упала на Грулла резко, неожиданно, заставив поперхнуться смехом, опустить плечи и удивленно расширить глаза. Духовная сила шинигами клонила к земле и затрудняла дыхание, а в глазах мальчишки засверкали яркие, голубые блики. Изменения в Хитсугайе моментально отразились и на его противнике. Лицо арранкара стало серьезным и каким-то тоскливым, но печаль, мелькнувшую в глазах, скрыла длинная черно-белая челка, упавшая на лицо, когда Селестина согнул правую ногу в колене и немного подался вперед.
- Селестино Грулла. На службе Айзена-сама, - спокойно и четко произнес арранкар, вынимая из ножен занпакто. - Взмахни крылом, Плумадо*
Вихрь поднятых с пола снежинок закружился вокруг фигуры Селестино почти полностью скрывая ее. Был виден лишь нечеткий силуэт, который стремительно менялся. Маска-шлем расширилась и закрыла лицо прочными, белыми пластинами, переходя в длинный, острый нос, напоминающий птичий клюв. Руки и ноги Груллы хрустели и ломались, вытягиваясь и изменяясь, а когда достигли предела трансформации, начали покрываться мелкими пластинками, похожими на оперение.
Когда превращение полностью завершилось, и снежок начал медленно оседать на землю, взору Тоширо предстало нечто напоминающее неказистого, трехметрового журавля с белоснежным оперением и длинными, черно-белые волосами, торчащими из-под панцирной маски-шлема и  развевающимися на ветру.
Ничего не говоря, а лишь только нервно шаркнув лапой по земле, арранкар метнулся вперед, но не по направлению к Тоширо, а чуть в сторону. Мгновение и он уже исчез в сонидо, почти сразу же появившись сбоку от своего противника. Оттолкнувшись лапами от стен ветхого домишки, который тут же рассыпался, словно был карточным, Селестина устремился к шинигами, выставляя вперед клюв и когтистые лапы-крылья.

Off: * - Крылатый (исп.)

Селестино Грулла

Селестино Груллу многие считали сумасшедшим, и, по всей видимости, таковым он и являлся, но вот кем Журавль действительно не был – так это дураком. Все арранкары знали, что сейчас выжившими шинигами руководит ледяной занпакто. Знали и имя нового главнокомандующего, но вот сообщить рядовым арранкарам о его внешности никто не удосуживался. А зачем? Неизвестно, сможет ли хоть кто-то из Эспады победить сотайчо шинигами, но уж простой нумерос этого сделать точно не сможет, а значит подобная информация, например о том, что самым сильным ледяным занпакто владеет простой мальчишка, была лишняя для, как многие считают, скудного ума рядовых арранкар.
Как только удушающая реацу противника накрыла Селестино, он сразу же понял, что малец не солгал – он действительно самый сильный шинигами.
" - Кажется, я сейчас умру," - пронеслась мысль в голове арранкара и именно она отразилась печалью на его лице. Умирать было не страшно. Просто жаль. Жаль, что он уже никогда не увидит эту рыжую шинигами. " – Как же тебе повезло, Венерозо," - жаль, что не дождется появления в этом сером небе яркого солнца. Грулла знал, что победителем в это битве будет этот белобрысый мальчуган, но это не было поводом для отступления и побега. Единственное, что оставалось арранкару – это принять бои, драться и умереть достойно, так как многие ценности шинигами и пустых были схожи. Именно поэтому арранкар не сбежал, а предпринял попытку атаковать Тоширо.

Шинигами казался таким маленьким и хрупким, что вроде бы не было ничего проще, чем убить его с одного удара, но теперь Селестино знал, что внешность этого паренька обманчива. Стремительно направляясь к Тоширо, Грулла ожидал его контратаки, но не знал какой она может быть, не знал, что такой маленький шинигами может предпринять против противника во много раз превосходящего его по массе и стремившегося к нему с такой скорость. Единственным выходом аррнкар видел уклонение, но шинигами счел иначе.
Малыш поднял руку и произнес непонятные арранкару слова, и в тот же миг с его ладони сорвалась голубая молния. Теоретически Селестино мог бы уклониться от этой хитрой атаки мальчика-шинигами – он был одним из немногих арранкар, которые могли менять траекторию в прыжке благодаря особенности строения тела – за счет хвоста, но проблема в том, что на подобный маневр у Груллы не хватило времени.
Голубая молния обжогла тело. Закрыв глаза, арранкар летел назад сшибая по пути деревянные балки и стены, которые добавляли повреждений его телу. Пускай это были только царапины, сейчас даже они были очень неприятны, так как касались обоженной магией-кидо груди арранкара.

" - Ходили слухи, что у него есть ледяные крылья. Вот бы увидеть," - лежа под завалом обрушенного дома, Селестино как всегда думал не о том, о чем следовало. " – Нужно заставить его воплотить крылья!"
Вскочив на ноги, арранкар раскидал обломки и выбрался из-под завала. Все тело сразу заныло. Грудь и шея были обожжены так, что бронированные «перья» клочьями повыпадали, открывая покрасневшее, с пятнами запекшейся крови, тело арранкара. Но это была не самая большая неприятность Селестино. Кровь горячей, вязкой струей стекала по лицу аррнкара, открытому отколовшимся кусочком брони. Как только Грулла поднялся на ноги, его сразу же замутило – видимо, сказалось повреждение головы, но отступать он не собирался, так как выбрал для себя новую цель – увидеть ледяные крылья шинигами. Согнув костлявую лапу, он стер кровь с лица, чтобы та не мешала ему видеть противника, и немного растопырив свои «куриные» лапки, приготовился к атаке.
- Ты же ведь умеешь летать, шинигами… Хитсугайя Тоширо, - это был не вопрос, а утверждение, произнесенное без всяких ухмылок, которые Грулла демонстрировал прежде, когда еще не знал, кто именно его противник.
Несколько раз шаркнув лапами, арранкар вытянул шею и раскрыл рот, над которым нависал все еще уцелевший клюв, но против обычного в пасти пустого не зародилось ни серо, ни бала. Раздался низкочастотный крик, а воздух задрожал и пошел рябью. По мере того, как рябь касалась близстоящих к шинигами домов, они разлетались на мелкие осколки, словно треснувшее и рассыпавшееся стекло. Арранкар специально направлял звуковой поток так, чтобы разрушить строения, находившиеся рядом с Тоширо, завалить его обломками или же вынудить взлететь… ну если не взлететь, то хотя бы подумать об этом, так как сам Селестино уже поднялся в воздух, чтобы обозревать разрушения с высоты.

Селестино Грулла

Мальчишка переместился на середину площади. Удивительно, но он почти не менялся в лице. Если у великого Владыки арранкар лицо всегда было добродушное и улыбчивое, скрывающее его силу и истинные намерения, то у мальчика-шинигами лицо всегда было хмурое, что тоже сбивало с толку его противника, хотя больше всего его силу маскировала внешность, а не серьезный вид.
Паря в воздухе, арранкар вновь почувствовал увеличение давления реацу – малыша все же напрягла ультразвуковая способность Селестино и тот, по всей видимости, решил отгородиться силой своей духовной энергии. Сделав круг по площади, попутно разрушив своим «криком» еще пару ветхих домишек, Грулла заметил, что шинигами перешел к решительным действиям – вокруг мальца закружился снежный вихрь, внутри которого мелькали ледяные кольца, окружавшие хрупкое, маленькое тельце главнокомандующего.
" - Ксо! Кажется это крылья!" – не без восхищения подумал Селестино, предвкушая, как его противник сейчас поднимется в воздух. На лице арранкара вновь появилась восторженно-маньячная улыбка, но радость была недолгая. Кольца, кружившие вокруг шинигами, оказались совсем не кольцами, а телом ледяного дракона, который, повинуясь взмаху занпакто Тоширо, взмыл в воздух и устремился к парившему в небе Селестино.
" - Грязный шинигамский щенок!" - чуть ли не рычал арранкар. " – Мне нужны твои крылья, а ты мне змею подсовываешь?"

Раскрыв пасть, Грулла направил звуковую атаку прямо на приближавшегося дракона, рассудив, что сможет без труда расколоть эту ледышку и превратить его в мелкую ледяную крошку. Увы, атака не возымела совершенно ни какого успеха – уровень реацу, сосредоточенный в шикае Тоширо, был столь велик, что плотность духовных частиц и прочность их соединения не многим уступала телам шинигами, воздействовать на которые Селестино не хватало сил.
" - Ксо!" – только и успел подумать арранкар, меняя траекторию полета и краем глаза подмечая, как слева от него, в непосредственной близости, мелькнул сверкающей, ледяной хвост дракона. Левое крыло мгновенно отяжелело, а когда арранкар чуть повернул голову, чтобы посмотреть, в чем причина этих ощущений, глаза его расширились, как у испуганного птенца. Все левое крыло теперь представляло кусок льда, сквозь который едва было видно белое оперенье и привычная форма крыла. Замороженная конечность  клонилась к земле, утягивая за собой и Селестино. " – Святые васто-лорды…" - плечо обожгло острой болью; послышался треск и замороженное крыло арранкара, отделившись от тела, полетела вниз, а сам Селестино упал на площади, разбрызгивая во все стороны окровавленный снег.
" - Черт! Теперь мне точно не видать рыжей женщины," - злобно думал арранкар. Он бы может еще что-нибудь подумал о ней… да и о мелком шинигами, но, сделав в воздухе разворот, к нему вновь приближался ледяной дракон… и явно не для обмена любезностями. Шаркнув по снегу курины лапками, Грулла понесся вперед, стараясь увеличить дистанцию и, дождавшись подходящего момента, развернуться, чтобы запустить в этот надоедливый кусок льда серо, но, сделав лишь пару быстрых шагов, он почувствовал, как земля задрожала под лапами – шикай Хитсугайи разбился.

Возможно, будь его противником кто-то другой, Грулла обрадовался бы и подумал «Научись приземляться, салага!», но случай была совершенно особенный, тем более, что энергия, исходившая от шикая, все еще продолжала ощущаться за спиной, поэтому арранкар даже не подумал сбавить скорость, а быстрее рванул вперед. Как оказалось, не напрасно. Разбившись о землю, дракон распадался на ледяные брызги и вымораживал все на своем пути… с невероятной быстротой.
Почувствовав уже знакомое покалывание в хвосте, Грулла с силой оттолкнулся от земли и прыгнул вперед, тем более, что впереди уже показался силуэт его противника. Еще немного – вот он уже совсем рядом и можно будет нанести еще один удар, но покалывание распространилось по всему телу, превращая арранкара в бесформенный кусок льда. В порыве Селестино вкинул вперед уцелевшую лапу и вытянул шею. Гул ледяного потока прекратился и арранкар к удивлению обнаружил, что голова и скрюченная передняя лапка все еще остались не замороженными, хотя все остальные части тела уже были запечатаны в ледяной глыбе. На лице Груллы начала расплываться улыбка, которая постепенно перешла в сиплый смех.
- Я дерусь с самым сильным шинигами! – прокричал он, чтобы мальчишка его точно услышал. – Я счастлив! Слышишь меня, сопляк? Я счастлив!
Повернув уцелевшую лапу в сторону Тоширо, Селестино выставил вперед указательный палец, и через пару секунд с него сорвалось серо.

офф: Надеюсь, Хитсугайя-сотайчо не в обиде за некоторые вольности в описании действий его шикая^^''''

Селестино Грулла

" - Вот дерьмо," - подумал арранкар, когда Тоширо с легкостью рассек его серо. Он даже не двинулся с места, не уклонялся и не отражал серо – он просто рассек поток энергии, который растворился, так и не причинив мальчику-шинигами никакого ущерба. То, что положение можно определить как «совершенно дерьмовое» Грилла понял, как только почувствовал мощь реацу мальчишки и опознал его как главнокомандующего всех шинигами. Он уже тогда понял, что ему не выжить, но где-то в глубине сознания трепыхалась слабая надежда – «А вдруг?». Конечно, Селестино не думал, что сумеет одолеть своего противника – свои силы нужно оценивать трезво, но все же – а вдруг что-то случится, шинигами передумает или же его внимание кто-то отвлечет… например, появление Айзена. Эх, пожалуй, сейчас Селестино как никогда желал увидеть Владыку.
Под это «вдруг» подпадало столько всего, но ничего так и не происходило – чудо не спешило случиться, и в душе арранкара зарождалась паника. Глупо было бы говорить, что умирать не страшно, тем более, что целью жизни Грулла не были бесконечные битвы – он не стремился к смерти от рук сильного противника, как, например, Квинта Эспада.

" - Ксо, я умираю. Кажется, я все же умираю," - покалывание и жжение в задних лапах и хвосте прекратилось. Теперь Селестино их совсем не чувствовал – они будто бы растворились, а адский, ледяной огонь поднимался все выше по телу, прожигая до костей и приближаясь к легким. В этот момент Селестино понял, что скоро уже не сможет говорить, и сразу так много всего захотелось сказать – все равно кому и что, лишь бы услышать свой собственный голос.
- Печально, но ты прав,- не без усилий проговорил арранкар, шагнувшему ему на встречу противнику. Легкие сразу же отозвались резкой болью. " – Как же мерзко. Я, наверное, так глупо выгляжу. Хорошо, что та крошка меня не видит,"- на лице арранкара вновь заиграла маньячная улыбка. Глядя на Хитсугайю, Селестино думал о чудесно пахнущей рыжей шинигами. – Передавай привет… рыжей… крошке, - последние слова с невероятным трудов сорвались с губ арранкара. Он уже не задумывался о том, что жить ему осталось совсем немного, он ни о чем уже не сожалел и ни на что не надеялся – просто пытался вспомнить ее запах и удивительный цвет волос.

Ледяной покров шикая трескался и рассыпался на крупные осколки, в некоторых из которых все еще были запечатаны части тела Селестино, но арранкар этого уже не видел. Он смотрел на мир остекленевшим, невидящим взглядом, в то время, как лед разрушался, превращался уже в мелкую ледяную крошку, освобождавшую части тела, которые начали обращаться в мерцающие духовные частицы, смешивавшиеся с распадающимся шикаем, кружившиеся, поднимавшиеся вверх и исчезавшие в пасмурном, зимнем небе.
Через пару минут о противнике сотайчо могли напомнить только раскрошенные дома, когда-то окружавшие площадь, на которую сейчас медленно и безмятежно падали белые, снежные хлопья.

Прошло всего несколько минут с тех пор, как закончился бой, но почти ничто не напоминало о нём сейчас. Тяжёлые хлопья снега падали из тоскливо-серого неба и сливались в густые вихри. Они укрывали белым покровом щепки уничтоженных силой Селестино Груллы ветхих домиков Руконгая, которые так и не успели дождаться первых солнечных лучей, которые однажды осветили бы их. Взрытый битвой снег на площади на глазах вновь становился ровным и нетронутым. Где-то под небольшим оборазовывавшимся сугробом рассыпались и растворялись последние кристаллы льда Хьёринмару.
Сотайчо сложил руки на груди и развернулся лицом к той стороне площади, за которой ощущались отголоски боя, который вёл Зараки. Он не был большим любителей драк, - как капитан боевого отряда, - но относился к этому как к части жизни и работы. И он не переживал об итогах битв. Так и сейчас - он уже не думал и не вспоминал об арранкаре, с которым несколько минут назад сражался. Он был просто противником, обречённым на смерть уже тем, что напротив него оказался главнокомандующий шинигами.

Тоуширо улавливал колебания рейацу, из которых следовало, что Зараки и его бойцы продолжают сражаться, а к площади быстро движется Сорано Тсую. То, что офицер дозорного отряда решила в начале доложить об итогах боя, было очень кстати. Хитсугайя не хотел демонстрировать снова своё присутствие, а в боевой помощи капитан боевого отряда и его бойцы не нуждались, скорее всего. Логичнее всего для сотайчо было вернуться вернуться под землю через другой вход и заняться делами. Тоуширо вышел на поверхность для того, чтобы своими глазами оценить обстановку. И эту задачу он вполне исполнил. Оставалось обдумать результаты. Однако это он намеревался сделать чуть позже. В ближайшее же время он рассчитывал поговорить с Кучики Бьякуей. За прошедшие с появления в городе Ичимару Гина три дня сотайчо говорил с капитаном отряда градоуправления всего один раз - когда устраивал разборку по поводу нарушенного приказа. Теперь же пришло время поговорить с советником о делах. А заодно и обо всём остальном, что хотелось обсудить.

Сорано Тсую достигла места битвы главнокомандующего с арранкаром и вышла из шунпо непосредственно рядо с Тоуширо. Так же как она максимально незаметно оглядывала командира, Хитсугайя, ничуть не пряча это, окинул взглядом её. И, если сам он не пострадал ничуть, то Сорано повезло меньше. Однако серьёзных ранений, похоже, не было. Деловым тоном она отчиталась об исходе боя и, спросив о дальнейших распоряжениях, замолчала. Сотайчо наклонил голову, принимая рапорт, и нахмурился.
- Возвращайся к месту выхода на поверхность. В битву боевого отряда вмешиваться только в случае крайней необходимости. Как только противник будет уничтожен, сопроводи бойцов назад в город. Разведывательный отряд уже должен был всё закончить. По возвращении зайди к медикам. - сотайчо бросил взгляд на перевязанную руку офицера. - Я возвращаюсь в город.
С этими словами Хитсугайя развернулся и исчез в шунпо, направляясь к ближайшему входу в подземелья.

--------->> Казармы отряда градоуправления

Северный Руконгай------------------------------------------------------>

Снег взметнулся острой, алмазной пылью, смешиваясь с розоватыми "лепестками". Бьякуя окинул взглядом поле боя и удовлетворённо хмыкнул: он не зря вспомнил это место, отмеченное на руконгайских картах - открытое пространство как нельзя лучше подходило для его банкая. Казалось бы, здесь было гораздо больше места, чтобы ускользнуть от Сенбонзакуры, чем в тоннелях, но на самом деле, на этой площади, Бьякуя мог свободно направлять клинки туда, куда счёл бы более удобным, тогда как в большинстве тоннелей, Сенбонзакура могла двигаться лишь по прямой.
"К сожалению для Куросаки, Гетсуга Теншо менее гибка. Главные её достоинства - сила, зона поражения и скорость. Однако, скорость не настолько велика, чтобы я не успел уйти или поставить барьер".
Он размял пальцы, концентрируя рейацу, не сводя глаз с белого покрова. Он чётко ощущал стремительно приближающуюся рейацу пустого. Она была настолько удушливой и яркой, что почти заслоняла другую, знакомую. Даже слишком знакому.
"Рукия". - Бьякуя нахмурился. - "Ей здесь не место. Надеюсь, я успею закончить до того, как она прибудет".
Краем глаза он заметил размытый белый силуэт, и, недолго думая, направил Сенбонзакуру в его сторону. Поток лепестков разделился на тонкие, безжалостные стрелы: одна  полетела прямиком в грудь врага, одна, оставляя борозду в хрупком насте, ударила снизу в живот, две подлетели справа и слева...
"Эта атака его не остановит.  Его не остановила даже третья сцена банкая", - чуть отстранённо подумал Кучики. Он был спокоен - вся ярость, как он и предполагал, ушла в бесконечные клинки Сенбонзакуры. Остался лишь холодный рассчёт и чёткое понимание того, на что он идёт. Эта атака была провокацией. Попыткой понять, чего ждать от пустого.
Куросаки Ичиго был одним из сильнейших шинигами, и, несмотря на то, что его душа оказалась в плену, сила эта не уменьшилась.
"Если мне суждено погибнуть, я сделаю всё, чтобы забрать его с собой в могилу". 

"Не ищет сложных путей. Как всегда прямолинеен. Наглый мальчишка..."
Уклониться от столь прямолинейных атак было несложно - шаг в сторону от Гетсуги, Утсусеми... мгновение - и сброшенное хаори опускается на снег, рассечённое Зангетсу, а сам Бьякуя оказывается за спиной Хичиго, в нескольких метрах от него.
Бьякуя никогда не любил Утсусеми - эта техника была напоминанием о том, скольким он обязан женщине, которая обучила его этому тайному искусству. Он не любил быть кому-либо обязанным. Вернее, он не любил быть обязанным определённому типу людей - тех, кто выказывал своё перед ним превосходство.
Шихоинь Йоруичи занималась этим постоянно. Насчёт Куросаки он так и не решил: с одной стороны, мальчишка никогда не напоминал ему о случившемся, но с другой, он обращался к нему, Кучики Бьякуе, по-имени, без суффикса...
"Пустые мысли. Куросаки Ичиго уже никогда и никак ко мне не обратится", - подумал капитан, и мысль об этом неприятно кольнула его. Он привык к риоке, даже симпатизировал ему в глубине души, но теперь его предстояло убить.
"Всего лишь ещё одна смерть на моём пути. Я освобожу его душу, и пусть ей больше повезёт в Руконгае".
- Наивно, - произнёс он вслух, холодно, словно учитель, порицающий ученика. - Сенкей.
Глупо было бы дожидаться более подходящего момента для Второй Сцены. Если Бьякуя мог, он бы не мешкая раскрыл Третью Сцену... но он не мог, несмотря на ежедневные тренировки и медитацию. Для обретения подобной мощи, подобного мастерства владения занпакто, требовалось не меньше ста лет.
На заснеженную площадь опустилась тьма.
Стадии Сенбонзакуры Кагейоши не зря назывались сценами - бесконечные ряды мечей, светящихся розовым светом, бесшумно вращающиеся, будто колёса гигантского часового механизма, походили скорее на странную декорацию для не менее странного спектакля.
"Тысячи мечей вместо тысячи вишнёвых деревьев. Хорошая тема для хокку", - так сказал когда-то Айзен на демонстрации  банкая. Странно, что эти слова всплыли в памяти Бьякуи именно сейчас, когда он, схватив ближайший меч, понёсся на пустого, держа клинок у плеча и намереваясь пронзить врага острием.
Здесь, во Второй Сцене, это действие не было опрометчивым или глупым - Сенбонзакура в этой форме была настроена на атаку как музыкальный инструмент настроен на определённую ноту, и единственным верным решением было атаковать, пока не пришлось защищаться.

Меч свободно прошёл через руку пустого, встретив лишь сопротивление плоти, и распался на мелкие лепестки. Сила удара была такова, что осколки стали  разорвали кисть пустого, оставив лишь уродливые окровавленные и осколки костей, однако, и сам Бьякуя не смог уберечься от удара. Меч свистнул над его ухом, тело обожгло болью, раздался странный хруст и что-то просыпалось на снег.
"Кенсейкан", - понял Бьякуя. - "Снова".
Он отскочил к другому краю барьера и мимоходом оглядел свою рану. Ничего серьёзного - лишь царапина, но зудящая боль и тёплая, мокрая кровь, быстро замерзающая на холодном ветру, доставляли определённые неудобства.
Впрочем, главным неудобством был и оставался пустой. Бьякуя понимал, что даже несмотря на отсутствие руки, он выдержит удар Белого Императорского Клинка.
"Он развивает свои силы быстрее, чем я. Со дня нашей последней встречи он стал гораздо сильнее. Но есть то, чему ни он ни Куросаки Ичиго так и не смогли научиться", - подумал Кучики, внутренне содрогаясь от мысли, которая пришла ему на ум. Он вспомнил хадо, которое могло покончить с противником. Однако же, это же хадо могло покончить и с самим Бьякуей.
"Смогу ли я? Хватит ли у меня сил и умения?", - спросил он себя, и тут же ответил: "Разумеется. Но для этого придётся пойти на жертву".
Он поднял руку, словно ожидая, что сила явится к нему с небес.
- Вершина помутнения, просочившаяся наружу. Сосуд, наполненный безумием.  - "Безумие... Да, то, что я делаю - безумие..."
Чёрные стены начали сотрясаться с тонким, мелодичным звоном, будто стекло. Несколько мечей покинули стройный ряд, осыпавшись кучками лепестков.
- Вскипающий, отрицающий, немеющий, сдавливающий сон.
Ближайшая стена мечей обрушилась, по чёрному "заднику" пошли явственные трещины.
"Я разрушаю собственный банкай ради одной атаки... "
- Ползущая железная королева. Глиняная кукла, вечно разрушающая себя.
Он чувствовал, как его руки дрожат, а голову словно стискивает стальным обручем. Слишком большая сила. Слишком большая ответственность.  Слишком...
Бьякуя ощутил во рту солоноватый привкус крови. Не только банкай - всё его тело словно сопротивлялось, грозило разрушиться, но не принять столь мощную атаку.
- Объединяйся... - кровь потекла по подбородку, закапала на гинпаку. - Противодействуй... - глаза защипало, будто от слёз, и он подумал, что это и есть слёзы, но чем больше всё вокруг словно окрашивалось в красный, тем яснее он понимал, что и это - кровь.
Чёрные стены почти растаяли - сквозь них были видны полуразрушенные дома. Мечей остался едва ли десяток.
-Наполни землю бессилием, которое знаешь лишь ты.
Кровь застилала ему глаза, но он стоял напряжённо, не утираясь.
"Не знаю, к каким демонам я только что обращался, но надеюсь, они примут мою жертву. Иначе моя смерть будет бесславной".

Полное прочтение кидо согласовано с игроком.

Враг сделал свой ход.  Чёрное лезвие Тенса Зангетсу  неуклонно двигалось вперёд, разрывая ткани, пронзая плоть, причиняя Бьякуе адскую, неимоверную боль. Прежде, чем клинок вышел у него из спины, прошло не более двух-трёх секунд, но Кучики казалось, что мука была вечной. Боль захлестнула его с головой, оглушила, на короткое мгновение он испугался, что сейчас потеряет сознание... но выдержка шинигами, плод долгих, подчас изнурительных тренировок, спасла его.
Хадо было прочитано. Банкай звенел и трещал по швам. Сила рвалась наружу, и всё, что нужно было, - спустить её с иллюзорного поводка.
Пальцы Бьякуи впились в белое запястье, удерживая мальчишку-пустого на месте.  Мучительное усилие, чтобы разжать сведённые судорогой челюсти...
-Хадо девяносто. Курохитсуги.
Чёрный гроб. Кидо-аналог "железной девы". Одно из мощнейших хадо, доступное не каждому капитану.
Ещё одно мгновение страха - маленькая заминка, паническая мысль, что ничего не вышло, но вот, чёрные линии расчертили воздух над головой пустого, и абсолютная чернота в форме правильного куба, опустилась на то, что когда-то было Куросаки Ичиго. Единственное, что осталось на свободе - белая рука, судорожно вцепившаяся в рукоять меча.
"Почему я не падаю?" - отстранённо думал Бьякуя, чувствуя, как высыхающая, замерзающая кровь стягивает кожу. Рейацу Курохитсуги, вырываясь из стенок куба, резала его, словно тонкие стилеты, разрывая одежду, оставляя мелкие порезы на лице, на всём теле, Тенса Зангетсу причинял неимоверную боль, но Кучики всё стоял, не в силах сдвинуться.
"Куросаки Ичиго..." - его рука соскользнула с запястья пустого и безвольно повисла вдоль тела. - "Это... конец?"
Он не был уверен в том, кто именно встретит здесь свой конец, он не был уверен в том, что выживет, он мог только напряжённо вглядываться в черноту и гадать, что происходит с его противником. Не было сил поднять руку и утереть кровь, заливающую глаза, выдернуть меч из раны или сплюнуть горьковатую кровавую жижу, снова наполнившую рот.
"Это конец... если же нет... ещё один удар. Я смогу нанести ещё один удар. Я смогу... Я - Кучики Бьякуя, не могу оставить дело чести..."

Прохождение кидо согласовано с игроком.

"Нет... невозможно... как он..."
Бьякуя увидел, как пустой скалится безумно, как замахивается мечом... и, собственно, это было последнее, что он смог увидеть прежде, чем боль швырнула его в пучины ада.
Он упал на колени. Он кричал, громко и пронзительно, закрывая лицо рукой - совсем недостойно для аристократа, - а сквозь пальцы лилась и лилась горячая кровь.
Всё исчезло. Боль и темнота, словно он сам оказался внутри чёрного гроба.
Бьякуя стоял на коленях,  снег вокруг него и пустого превратился в красную слякоть... но он не мог этого видеть. Он отнял руку от лица, он пытался смотреть, но - ничего. Только боль.
"Ещё один удар... ещё один удар..." - безумно повторял он про себя, пытаясь понять, где враг и что он делает. Рейацу холлоу была прямо перед ним, в нескольких шагах, дразнила но понять, предугадать действия по ней было невозможно.
"Не важно, что он сделает... это всё не важно... ещё один удар..."
Бьякуя поднялся. Он старался стоять прямо, но ослабевшие ноги подгибались, а колени предательски дрожали.
- Ты... слишком самоуверен... мальчишка... - вышло не так надменно и гордо, как он хотел, нужно, нужно было указать пустому его место. - Такому как ты... меня не победить. - он совсем не аристократично сплюнул на снег кровь, снова заполнившую рот. - Шукей... Хакутейкен...
Единственный оставшийся меч скользнул ему в руку, и банкай рухнул, рассыпавшись мириадами осколков, которые, не долетая до земли, втягивались в занпакто. Над клинком повисло мерцающее белое свечение, окутавшее Бьякую, будто туман. В нём сложно было угадать роскошные белые крылья Императорского Меча, но это были они. Третья Сцена. Последняя ступень.
"Я покончу с этим. Я чувствую его рейацу... какая боль... о, какая боль... нет... нельзя... ещё один удар..."
Он крепко, из последних сил стиснул рукоять, и крылья вспыхнули белым пламенем. Бьякуя вложил в одну, последнюю атаку все силы, всё упорство и желание победить. Всё, что у него было.
- Это конец, Куросаки Ичиго! - крикнул он, и, резко сорвавшись с места, несомый крыльями, полетел туда, где, по его рассчётам, находился пустой. Он ничего не видел и не чувствовал, словно сам был занпакто - слепым, в прямом смысле слова, оружием, служащим только одной цели. Свернуть с пути или остановиться было для него равносильно смерти.

Реяцу противника вновь вспыхнуло ярким, рваным огнём. Хичиго тяжело, через силу улыбнулся и попытался выпрямится всё так же опираясь на рукоять зангетсу. Как старуха на клюку, мать твою хмыкнул пустой про себя. Впрочем это сравнение было в общем и целом не далёким от истины.
- Наконец-то...что-то...что можно назвать ударом, Бья-чии - с трудом выдавил из себя Хичиго. Выступившая изо рта кровь запузырилась на губах. Сплюнуть её не получалось, поэтому Пустой неспеша утёрся рукавом пиджака оставляя на лице длинный красно-бурый след.
Забавно, но Бьякуя оказался ещё достаточно свеженьким для того, чтобы умудриться перейти на финальную стадию собственного банкая. Наблюдая за тем, как у противника отрастают внушительного вида крылья Хичиго лишь отстранённо и с большой долей мрачности подумал о том, что для продолжения боя придётся высвобождать из земли меч.
Почему ты просто не лёг и не умер Пустой с трудом перенёс вес тела на менее повреждённую ногу и дёрнул не поддающийся зангетсу из земли. Почему-то вытянуть его наполовину получилось только лишь с третьей попытки.
Впрочем пытаться дальше Хичиго не дали. Он сам не до конца понимал, что делал, когда вдруг резко, превозмогая боль рванулся с места.
Его рука успела сжать уже знакомое на ощупь кимоно. В этот раз броска не получилось, сил хватило только лишь на ощутимый толчок в сторону от надвигающегося лезвия меча. Серо отлично понимал, что не успеет увернуться в сторону. Надо было быть полным кретином для того, чтобы влобовую помчаться на ослеплённого противника. А ведь для того чтобы снести ему голову достаточно было всего пары шагов в сторону. Хичиго успел расслабленно ухмыльнуться. Интересно, эта хренотень оставит от головы такие же кусочки как и от руки?

Ничего не происходило слишком долго. Когда меч противника вспыхнул перед лицом Хичиго лепестками роз, Хичиго подумал, что это уже его предсмертный бред. Но смерть всё никак не желала приходить. Во всяком случае не желала приходить в том качестве, в котором её представлял Серо. Не было ни состояния полнейшего покоя, ни ощущения полёта, ни каких-нибудь там спецэффектов, ни полного забвения. Тело продолжало излучать боль и усталость. На руке и ногах неимоверно замёрзли пальцы.
Вернуться к реальности, оторвавшись от прислушивания к собственным ощущениям оказалось делом непростым. Хичиго несколько раз мотнул головой, с неудовольствием проследил за слишком уж шумным падением Бьякуи и, едва удерживая равновесие поплёлся к торчащему из земли зангетсу. В настоящем сражении кто-то обязательно должен был умереть. А Хичиго умереть уже не мог. Значит ему нужно убить. Только, чёрт возьми, как же далеко до этой хренотени железной топать...
Ноги Пустого подскосились после второго шага, он тяжело рухнул на землю. Неудобно вывернутой оказалась покалеченная левая рука. Он, наверное, её окончательно доломал. Жаль. Во рту ощущался приятный привкус крови и неприятный вкус кусков зубов. Перед глазами Серо мелькали неясные тени. Мир в его голове казался ему тем реальней, чем больше его крови растапливало окружающий снег.

----------->> Северный Руконгай. Улицы.

Не опознать место состоявшейся битвы было невозможно. Несмотря на падающий с, кажется, удвоенной силой снег, было очевидно, что здесь недавно всё было изрыто боем. Тот же снег уже погрёб под собой следы крови, сделав землю вновь совершенно белой. Ещё десять минут и найти здесь что-то станет невозможно.
Гин сделал несколько шагов, осматриваясь. Если тела были тут, найти их было бы сложно, но альбинос чувствовал - под снегом только кровь. Ещё пара шагов в метели и альбинос увидел глубокую борозду среди сугробов.
"Решительная девочка," - усмехнулся Ичимару и направился за ней.
Уйти далеко с такой ношей она не успела, конечно.
- Яре-яре, Рукия-фукутайчо, - заговорил он, как только в белой пелене проступила фигурка шинигами. Улыбку змея явно ничуть не омрачало зрелище полуживой Кучики и двух порубленных полутрупов. - что же скажет Хитсугайя-сотайчо, когда узнает, что ты бросила преступника одного посреди Руконгая? - Гин поёжился, глубже пряча руки в рукавах. Метель была как будто бы сильнее обычного, потому мысль вернуться в город становилась всё актуальнее. Альбинос прошёл ещё немного и наклонился над ближайшим телом. Хичиго был явно жив, но, судя по количеству кровавых полос в обозримом пространстве, ему требовалось вмешательство заботливой Принцессы. Хмыкнув, неохраняемый преступник подошёл к девушке и посмотрел на неё сверху вниз.
- Мне кажется, в город ты вернёшь два красных снежных кома. - сказал он без особого выражения. Сами по себе жизни представителей клана Кучики его не волновали от слова "совсем", а пустой - тем более. Но для скорейшего возвращения и отсутствия бессмысленных проблем эти трупы удобнее было помочь доставить, что Ичимару и решил сделать. Наклонившись над тем, что осталось от гордого Кучики, он нехотя высвободил из тепла руки, оценил, что кровь остановлена и без видимого труда поднял тело. Удобнее было бы перекинуть через плечо, но глядя на ранения, Гин решил не рисковать праведным гневом потрёпанной сестры.
"Мечом по глазам. Надо же так подставиться," - неодобрительно подумал он, скользнув взглядом по окровавленному лицу, и в полоборота повернулся к не отбившемуся от компании Мугуруме.
- На твоём месте я бы предпочёл не болтаться как лист в пруду и взять второго.