Остается только дивиться неисчерпаемой наглости, что когда-то очень давно зародилась в этом существе, дальнем родственике тех мохнатеньких мотыльков, которые каждую ночь неисчисляемыми количествами убивают себя об искуственный свет, созданый людскими душами. Почему же этот мотылек до сих пор не оплавил тонкие крылышки под солнцем, произошедшем от магии шинигами? Почему в некогда огромном гиллиане зародилось именно то, что так ловко прячется, бережно хранится за тонкими шкурками апельсина? Так ведь и не узнаешь никогда, страх вызывает эту улыбку, сладкую как яд речей Ичимару Гина, или же виной знания и уверенность в них. До чего же неприятно осозновать свою необходимость в ком-то низшем и слабом, ком-то, кто не достоин говорить с тобой на равных. И к сожалению бывшего октавы, и он, и тот, кому досталось его место - оба понимают это.
" - Стоит только сорвать с себя один ошейник, как тут же попадаешь в другой, и вновь вынужден идти, повинуясь чужой воле, что до удушья тянет за поводок."
Конечно, можно поддаться и покорно плестись, куда велено будет. Нноитра скорее сожрет свою собственную руку, чем позволит этому случиться. Он уже согласился на предложение Заэля Апорро, про себя, скрепя сердце и скрипя зубами. Но он еще намерен упираться, до невидимых синяков на шее.
- Знаю. Только с каких это пор ты заделался в матери Терезы?
" - Какая ирония. Одна дарит кров и жизнь, другая только и может, что нести разрушение и смерть. Или это две стороны одной монеты? Совсем как Заэль."
- Благодетели в Уэко Мундо долго не живут. Вороненая сталь заскрипела о шершавость камня, запечатав в стене глубокий порез, разве что без крови.
" - Интересно, его заделать так же легко, как и исправить мой переломаный нос?", - но не будь алебарда сама собой, если бы не нашла на своем пути новое, гораздо более мягкое и живое препятствие. - " Живое ли? Да здесь потолки живее, а в Руконгае снег более теплый, чем два этих болота."
Приближение куарто не было замечено из-за беседы с Заэлем, и Джируга в мыслях побранил себя за нерасторопность и невнимательность, а округлый оконечник древка Санты Терезы все еще упирался в живот Улькиорры, и Нноитра не собирался убирать оружие. Горьковатый привкус злости напомнил о короткой беседе в зале собраний, беседе агрессивной и весьма принеприятной, которая и стала одной из главных причин, по которым пятый позволил себе покинуть крепость и расстаять в снежной буре. Можно было обнаглеть окончательно и обвинить Шиффера виновником того, что правую руку Нноитры сейчас держит Гранц, и эта замороженная конечность не имеет никаких контактов с телом своего хозяина. Да только скорее всего шакал Айзена лишь носом поворотит да заявит о своем желании пройти вперед, словно у него по горло неотложных дел, требующих немедленного их рассморения, дабы не расстраивать лишний раз самозванного бога. Не хочется отпускать.
- Давно не виделись, пустоглазый пес. Ками-сама уже погладил тебя по головке за хорошее поведение?
Довольно оскалился, широко настолько, будто бы хотел показать разом все свои зубы. Причин драться с Улькиоррой и злить его не было, покрайней мере среди них не находилось действительно достойной.
Не менее хорошо Джируга понимал и то, что неплохо бы ему уйти с Заэлем в лаборатории, подлатать наконец изнеможденное тело, удерживающееся в вертикальном положении только благодаря безвучно жужащей бронзовой стае насекомых, плотно впившейся бесконечными лапками в мышцы и сухожилия. Но Нноитра не мог. Молча развернуться и уйти, ловя между лопаток тяжелый взгляд двух изумрудов, было превыше его сил. Он хотел, чтобы Улькиорра ушел первым.
Отредактировано Нноитра Джируга (2008-09-07 23:25:11)
